Я бродил по коридору туда-сюда, пока не встретил шедшего навстречу коридорного с подносом в руках. На подносе стояла полная бутылка «Катти Сарк», ведерко со льдом и два стакана. Я посторонился и незаметно повернул за ним. Серебристый полированный поднос поблескивал отраженным светом плафонов. Коридорный ни разу не обернулся. Выставив подбородок, он шагал прямо ровной, уверенной походкой, что-то насвистывая. Я прислушался – увертюра из «Сороки-воровки», то место в самом начале, где вступают ударные. Коридорный оказался просто мастером художественного свиста.

Коридор был длинный, но больше мне никто не встретился. Наконец парень остановился у одного из номеров и три раза тихонько постучал. Через несколько секунд кто-то отворил дверь, впустив его. Я вжался в стену, стараясь укрыться за стоявшей в коридоре большой китайской вазой, и стал ждать, когда он выйдет. Это был номер 208. Ну конечно, 208! Как я до сих пор не вспомнил!

Парень все не выходил. Я взглянул на часы – стрелки не двигались, время словно остановилось – и принялся изучать цветы в вазе. Удивительно свежие, они сохраняли аромат, будто их только что срезали. Скорее всего цветы еще не заметили, что их навсегда оторвали от корней. Малюсенькая крылатая букашка забралась в сердцевину бутона красной розы с плотными толстыми лепестками.

Минут через пять коридорный вышел. В руках у него ничего не было, подбородок по-прежнему торчал вперед. Он удалился тем же путем, что и пришел, и стоило ему скрыться за углом, как я уже стоял у двери. Затаив дыхание, напряг слух: не услышу ли чего. Но из номера не доносилось ни звука, будто там никого не было. Собравшись с духом, я постучал. Так же, как коридорный: тихо, три раза. Никто не отозвался. Немного подождав, стукнул сильнее, опять три раза – снова без ответа.

Осторожно взявшись за ручку, я повернул ее, и дверь бесшумно отворилась. В комнате стояла кромешная тьма, но узкая полоска света все-таки проникала через щелку в плотных занавесках, и, присмотревшись как следует, можно было различить очертания окна, стола и дивана. Да, в этом самом номере я оказался тогда с Критой Кано. Люкс: передняя, гостиная, за ней – спальня. На столике в гостиной смутно виднелись бутылка «Катти Сарк», стаканы и ведерко со льдом. Когда я открыл дверь, пучок света из коридора ударил в серебристый металл ведерка, сверкнувший, как лезвие острого ножа. Я бесшумно ступил в разлитый по комнате мрак. В номере было тепло, в воздухе висел густой цветочный аромат. Я прислушался, продолжая держаться за ручку двери, чтобы в случае чего сразу открыть себе путь к отступлению. Кто-то должен быть в номере. Кто-то попросил принести виски, лед, стаканы и открыл дверь коридорному.

– Не надо включать свет, – послышался женский голос из спальни. Я сразу узнал его. Говорила та самая таинственная женщина, которая донимала меня странными звонками. Я отпустил дверную ручку и медленно, на ощупь двинулся на голос сквозь темноту. В задней комнате мрак оказался еще гуще, чем в гостиной. Остановившись в проеме между двумя комнатами, я изо всех сил старался что-нибудь разглядеть.

Послышалось шуршание простыни, в темноте неясно мелькнула чья-то черная тень.

– Пусть будет темно, – проговорила женщина.

– Хорошо. Не будем зажигать свет, – сказал я и крепко ухватился за дверной косяк.

– Ты один? – спросила она как-то устало.

– Конечно. Я так и думал, что встречу тебя здесь. А если не тебя, то Криту Кано. Мне надо знать, куда пропала Кумико. Ведь все началось с твоего непонятного звонка. После него будто ящик Пандоры открылся – стали происходить странные вещи, одна за другой. В конце концов исчезла Кумико. Для этого я и пришел сюда. Один. Не знаю, кто ты такая, но у тебя есть какой-то ключ к происходящему. Ведь так?

– Крита Кано? – осторожно поинтересовалась женщина. – Никогда не слышала этого имени. Она что, тоже здесь?

– Не знаю. Но я не раз здесь с нею встречался.

Воздух в комнате был тягучим и спертым. Вдохнув его, я снова почувствовал густой приторный аромат. Наверное, где-то стояла ваза с цветами. Они колыхались там, во тьме. В источающем удушливый запах мраке я терял связь со своим телом. Казалось, я превращаюсь в крошечное насекомое, прокладывающее себе путь меж гигантских лепестков. Там сладкий нектар, пыльца, нежные волоски тычинок. Они ждут моего вторжения и вмешательства, нуждаются в нем.

– Для начала хотелось бы узнать, кто ты, – начал я. – Ты говоришь, что я тебя знаю. Но я никак не могу вспомнить. Кто ты такая?

– Кто я такая? – повторила за мной женщина, однако без тени насмешки. – Знаешь, что-то выпить хочется. Налей-ка нам виски со льдом. Выпьешь со мной?

Выйдя в гостиную, я откупорил бутылку с виски, бросил лед в стаканы и наполнил их. В потемках эта операция заняла у меня довольно много времени. Со стаканами я вернулся в спальню. Женщина попросила поставить их на столик у изголовья кровати и сесть рядом на стул.

Я сделал, как было сказано: один стакан поставил на столик и, держа в руке второй, уселся на обтянутый материей стул с подлокотниками, стоявший чуть в стороне. Глаза немного привыкли к отсутствию света, и я различил, как передо мной бесшумно шевельнулась тень. Женщина, похоже, приподнялась на кровати. В стакане звякнул лед. Я понял, что она отхлебнула виски, и сам сделал глоток.

Она долго ничего не говорила. Чем дольше длилось молчание, тем сильнее, мне казалось, становился аромат цветов.

– Ты в самом деле хочешь знать, кто я? – спросила женщина.

– Для этого я сюда и пришел. – Во мраке мой голос звучал каким-то неуютным эхом.

– Ты правда пришел узнать, как меня зовут?

Вместо ответа я откашлялся. И опять заметил, что со звуком в этой комнате творится что-то странное.

Женщина несколько раз встряхнула кубики льда в стакане.

– Ты хочешь знать мое имя, но, к сожалению, я не могу тебе ничего сказать. Тебя я знаю очень хорошо, и ты меня тоже. Но я не знаю, кто я.

В темноте я покачал головой.

– Не понимаю, о чем ты. Хватит загадок. Говори проще, мне нужно что-то конкретное – то, за что можно ухватиться, потрогать руками. Лом, чтобы взламывать дверь. Вот что мне надо.

Женщина тяжело вздохнула, и этот вздох, казалось, исходил из самой глубины ее сердца.

– Тору Окада, отгадай, как меня зовут. Впрочем, нет. Не нужно ничего отгадывать. Ведь имя мое ты уже знаешь. Надо только вспомнить. Вспомнишь мое имя – тогда я смогу выйти отсюда. И сумею помочь тебе отыскать жену, твою Кумико. Если хочешь найти ее, любым путем выясни мое имя. Это и будет лом, о котором ты говорил. У тебя совсем нет времени, чтобы сидеть и ничего не делать. С каждым упущенным днем Кумико все больше отдаляется от тебя.

Я поставил стакан с виски на пол.

– Скажи, где мы хотя бы находимся. И давно ты здесь? Что ты здесь делаешь?

– Тебе пора уходить, – неожиданно заявила женщина, будто придя в себя. – Если он застанет тебя здесь, будет плохо. Он еще опаснее, чем ты думаешь. И может тебя убить. Правда. Он и на такое способен.

– Кто это – он?

Женщина не отвечала, а я не знал, как себя вести. Все, приехали. Дальше дороги нет. В комнате повисла гробовая тишина – такая, что стало трудно дышать. Голова горела. Может, из-за пыльцы? Ее крошечные крупинки, смешавшись с воздухом, пробирались внутрь, душили.

– Ну что, Тору Окада? – снова заговорила женщина. Теперь ее голос звучал иначе. Он поменялся мгновенно и теперь как бы слился с вязким воздухом комнаты. – Опять, наверное, хочешь меня потрогать? Тела моего хочешь? Всю зацеловать? Ты же знаешь – со мной можно все, что только захочется. Я тебе ни в чем не откажу. Жена… твоя Кумико… такого не умеет. А я все могу. Будешь на седьмом небе от счастья, на всю жизнь запомнишь… Если ты…

Внезапно раздался стук в дверь. Резкий и отчетливый, будто вколачивали гвоздь во что-то твердое, он зловеще прозвучал во мраке.